ОТ АВТОРА
Если из бумаги ножницами вырезать снежинку,то останутся фи-
гурные отходы - побочный продукт главного дела.
От событий внешних и внутренних остаются песни - след учас-
тия в этих событиях. У меня это так.
Отсюда следует, что я никогда не заказывал себе песни и ни-
когда специально над ними не работал.
Что я могу о них сказать? Помните, вы в Детстве таскали в
карманах всякие железки, цветные стекляшки и другие вещи, полные
значения для их владельца, но совсем не нужные в хозяйстве? И вот
выходит, я выворачиваю карманы для всеобщего обозрения.
Мне не жалко - вдруг кому-нибудь что-нибудь пригодится. Все
ведь разные. К тому же бывают чужие хорошие стихи, которые хочет-
ся спеть.
Вот, наверно, и всё.
Юрий Устинов.
ЮРИЙ УСТИНОВ
КАРАВЕЛЛА
Предательство. Одиночество. Неизвестность. Цепь обстоятель-
ств, совокупность условий, не оставляющих ни малейшей надежды, ни
желания верить в добро. Экстремальная ситуация. И именно тогда
появляется песня:
Серая мгла редела.
Ветер листал волну.
Шла моя каравелла
в сказочную страну...
Все его встречи с отцом можно измерить часами. Матери не
стало, когда ему было одиннадцать. Рос у добрых, но чужих людей.
Рос, отнюдь не будучи ни самым сильным, ни самым популярным
среди сверстников, и все "издержки" раннего возраста знакомы ему
очень хорошо. Поэтому,ещё не переступив порога юности, он стал
по-взрослому мудро решать проблему Детства.
Это область его работы. Место жительства. Эпоха. Формально
отсчет её ведётся с 1 февраля 1946.
Кончил среднюю школу? Да, он и музыкант, и фотограф, но не
тот, который "не дышите,а то птичка...", а который - на всю глу-
бину, с меткостью художника.
Водит детей в походы? Точнее, дарит мальчишкам и девчонкам
огромный мир, учит жить в нём, обращаться с ним - быть человеком!
Может, он кому-нибудь кажется странным. Как-то его спросили
о ком-то из деятелей эстрады. Он ответил: "Понимаете, я долго жил
в лесу..." В одном из его писем есть строчки:
А сколько теперь мне? Не знаю.
Наверно, лет тридцать на вид.
Прощальная школа лесная
росинкой навстречу звенит.
Предчувствуя солнце, ветер,
в цветах просыпается лес.
И легкий озноб на рассвете
сплетён с ожиданьем чудес.
Я всё расскажу без запинок,
я с местностью этой знаком.
Здесь нету обратных тропинок
и нету последних звонков.
Своеобразная школа. "Не носом в открытия, а научить хотеть
их делать."
Музыкальная школа.
"В 5-7-8 классах я был Музыкантом и все уроки стучал по кла-
вишам. Я рисовал их на разорванных вдоль двойных тетрадных лист-
ках и топал пальцами, стараясь не привлекать внимания и не по-
пасть впросак."
Странная музыка, странные песни. Иногда без куплетов. Иногда
по четыре строчки. А зачем больше, если всё, что хотел, спето че-
тырьмя?
Музыкальная школа воображения:
Вот обученье Лету:
бери затылок в руки
и, голову закинув,
на потолок гляди.
За этажами - небо,
метель по крышам крутит,
и долгая улыбка не хочет
уходить...
Музыкальная школа мудрости:
Не важно, кто кого перепоёт,
а нужно, чтоб мелодия была...
Урок то ли географии, то ли зоологии:
Там, далеко - зелёная вода,
ящерка без хвоста,
прогнивший мосток,
и, может быть,
ещё жив мой щенок...
Море у Джубги, горы Туапсе, улочки Москвы... Урок то ли ли-
тературы, то ли истории:
Осторожный всегда уцелеет,
если даже полмира в огне.
Дульцинея моя, Дульцинея,
вспоминай иногда обо мне!
(Песня на стихи И.Бурцева).
Странные уроки, странная школа.
Музыкальная школа памяти:
Пускай уйдут чужие голоса,
пускай исчезнут стрелки у
часов,-
я остаюсь до самого конца
на куполах зелёных островов...
Зовут его - Юрий Михайлович Устинов. Юра Устинов.
Владимир Ланцберг
2 марта 1980.
* * *
В осенней кутерьме дождя и листьев,
По светлому пути на острова,
Уходят ненаписанные письма,
Сбывается почтовая листва.
Столбы гудят натужными роями,
Скликая в губы яблочный намёт,
И ясно, что за дальними краями
Созрел на солнце телеграфный мёд.
Осенние посылки собирая,
Норд-осты над погостами снуют.
И песню, что начнём мы, умирая,
Чужие телефоны допоют.
5 октября 1987
* * *
Опрятен души циферблат,
Движение стрелок внезапно.
Пора возвращаться обратно,
До вечера первых утрат.
Когда за окном ни души,
И грусть на стекле неприметна,
И первая кровь безответна,
И некому плач разрешить.
Зелёное было в цене,
Но красное, ближе и ближе,-
Летят твои лёгкие лыжи
По первой моей седине.
И рыжее солнце горит,
И жёлтые травы пожухли,
Кому-то ещё пригожусь ли,
Коль зелень теперь не болит...
Пора возвращаться к тебе,
К тому, что звенело до встречи,
Хоть было оно - человечье -
Магнитом неведомых бед.
Но что-то дорога пуста,
Души циферблат непонятен,
Распался он множеством пятен
В зелёных и красных листах.
5 октября 1987
* * *
За первой памятью вторая
Сгорела в двух шагах от рая,
Предел живучести познав.
Кому писать?
Какие строки?
Литературные оброки,-
Признанье каждому из вас?
Молчание и свет едины.
Мы все немножко Алладины
По вызыванию других.
Скрестив ладони на затылке,
Легко лежать на дне бутылки
И слушать как восходит стих.
Глядишь, окрепнет голос робкий.
Но - изнутри не выбьешь пробки.
Я это понял и постиг.
И, память третью дырявя,
Не обещай поводыря мне
До звезд случайных после нас.
Живём себе, и в ус не дуем,
И только память чередуем
С беспамятством продажных глаз.
29 февраля 1987
ПЕРЕДЕЛКИНО
(Даче Б.Пастернака)
Какой-то день. Какой-то час.
Тысячелетье на дворе.
И чья-то тень встречает нас
за белой шторой в октябре.
Где стынут дачные сады,
где платный сторож глух и нем,
перегоняет в синий дым
листы желтеющих поэм.
Ах, переделка давних мест
недавним росчерком пера!
Железный лом, деревянный крест.
предзимья душная пора,
и два бульдозера плывут,
и два бульдозериста спят,
им снится праздничный уют
и звезды на плечах горят.
И ни души. И никакой.
И никогда. И никому.
Стихи - в огонь. Судьбу - в огонь.
Пока не любят - не поймут.
Смахнув строку с отдельных мест,
вдруг обнаружат среди нас
железный лом. Деревянный крест.
Какой-то день. Какой-то час...
Май 1986
* * *
Наташе Зернаковой
Мы по берегу пошли.
Не рыдали, не страдали.
Всё ненужное отдали.
Ничего не унесли.
Ты поправил на плече
лямку солнечного света.
Было будущее лето
в этом гаснущем луче.
Нам его не удержать,
Видно незачем и нечем.
Говорят, - ещё не вечер, -
Мы не станем возражать.
Только б горечь не пролить
в мир, который послезавтра,
в час волшебного азарта,
вдруг научится любить.
Жили-были ты да я.
Бились душами босыми
с бронированной пустыней,
и погибли в тех боях.
И по берегу пошли,
Не рыдали, не страдали,
Все ненужное отдали.
Ничего не унесли.
Февраль 1986
* * *
Кто родился за стеной,
токарь, пекарь или дворник,-
всё расписано давно
демографией придворной.
Перепутались листы
сказок, сводок и докладов
средь нарядов и парадов
производственной мечты.
Где ты, Андерсен, вернись.
Видишь, домик на картинке,
видишь, стоптаны ботинки
и к концу подходит жизнь.
Мой Утёнок, дурачок,
не узнавши, позабудет
то, о чём не скажут люди,
то, о чём молчит Сверчок.
В жёстком домике души -
как в заигранной кассете -
всё на свете разрешит
диско-рок-нон-стоп-спагетти.
Императору никак
соловей живой не снится,
лишь транзисторные птицы
рвут динамики в кустах.
Укрывается земля
разноцветными листами.
Если головы болят,
значит, лучше жить мы стали.
Глотку пряником заткни,
вот и всё образованье.
Лучше книги без названья,
чем названия без книг.
Где ты, Андерсен, вернись.
Видишь, домик на картинке,
видишь, стоптаны ботинки
и к концу подходит жизнь.
Мой Утёнок, дурачок,
не узнавши, позабудет
то, о чём не скажут люди,
то, о чём молчит Сверчок.
В переписанной судьбе
не понять судьбы пропажу.
Забери меня к себе,
если чувствовать прикажут.
Нарисованы дома
и размножены картинки.
Если каждому по льдинке,
начинается зима.
Где ты, Андерсен...
13 ноября 1985
ТРИ ЧЕТВЕРТИ НАТАШЕ
Наташе Зернаковой
Одна мелодия осталась:
в себя вглядись.
Слагает песни про усталость
осенний лист.
Кому достанется наследство
небес, дорог,
коль в том наследстве нет посредства
чужих даров?
К приделу нашей комнатёнки
зима спешит.
Гляди, как радужны потёмки
чужой души.
И на последней грани жизни
не быть ли ей?
Как возвращение Отчизны
небытие.
В краю беспамятства и света
блаженный путь.
И мы опять родимся где-то
когда-нибудь.
Надежда верой обернется,
любовью - страх.
Всё сбудется, всё проживётся
в иных мирах...
Ноябрь 1983
* * *
Пойдём с тобой по улицам Варшавы
туда, где Януш кислую капусту
ребятам вёз, спеша, на тачке ржавой.
Высоко улетали прихожане,
и в старых храмах становилось пусто,
лишь свечные огни во тьме дрожали.
Пойдём со мной, один я не увижу,
ты тоже без меня понять не сможешь:
он за руку со мной из гетто вышел.
Скажи, зачем там пулемёт на крыше,
и кто привёл к нам в город эти рожи?
... А мы летим над крышами всё выше.
Ладошку приложи - увидишь лучше:
по душам не строчат из пулемёта.
Уже почти в зените наши души,
и всё у них для долгого полёта.
...Будите нас, как будят по утрам.
Май 1984
На этот текст есть
мелодия и у Г.Пикулина.
* * *
Приходите в детский дом.
Ничего не приносите.
Глаз весёлых не просите.
Там по гулким коридорам
беззаботно и легко
бродит смех на грани плача
перед снами ни о ком.
Приходите в детский дом.
Вон за окнами дорога.
Говорить мы будем много -
ни словечка о своём.
Всё на свете интересно,
лишь дыханьем отогрей,
человек впадает в песню,
как река в разлив морей.
Но таятся наши реки
под землёй и подо льдом.
Человеки, человеки...
6 марта 1982
* * *
С.С., С.Л., Г.Б., Б.Д.
Где глубже, там лучше.
Плыви не робей,
коль целая вечность до дна.
Всё благополучье
больших кораблей
несёт на себе глубина.
А лодок не счесть
на равнинах морей,
над каждой склонилась звезда.
И ловится счастье
на крюк якорей,
становится песня проста.
Плыву день и ночь
по упрямой воде.
Гребу на спине, на боку.
Три добрых акулы
всегда и везде
движенье моё стерегут.
10 мая 1979
* * *
А я за пазуху камней не собираю.
Кто ищет лужу, тот всегда её найдёт!
Уж слишком много вас набилось в хату
с краю.
Того гляди, чихнешь - и крыша упадёт.
Перегородки, балки, доски, штукатурки
- и по рукам, и по ногам, и по балде.
Но не написано нигде, что вы придурки,
а то, что я дурак, написано везде.
Декабрь 1981
* * *
Ветра, что дули поперёк и вдоль,
лес неунывающий. Корка хлеба
по кругу.
Оратория майских жуков.
Элегия пули, по дороге цветок
срывающей,
попадающей в сердце друга.
Плач матери по сыну,
не зачатому от него.
Совесть - вдова. Честь на панели.
Бывший цветок взмахивает руками,
ищет голову.
Военный балет.
По радио песенку спели
про тётю Клаву и поздравленье в газете.
Колька болеет.
Дядя Ося в Воронеже помирает от
голода
Всё ещё впереди.
Майские жуки бьются в груди,
воюют со мной. Они ещё молоды.
Им простительно.
Выкашляю всех - стану мстителем.
Мы победим!
Декабрь 1981
* * *
Сердца напряжены,
глаза забиты пылью.
Такое наше время -
силёнок не жалей!-
Мы были рождены,
чтоб сказку сделать былью,
и вырастили племя -
эх! - голых королей.
Ах, массовость, важна ты в деле каждом!
Мы, голые, вам вот чего покажем!
(Показывают.)
Поди теперь узнай,
кто нами дружно правит!
Все на одно лицо,
как видно со спины.
Но как им хорошо,
когда друг друга травят
расстрелянных отцов
трусливые сыны!
Решительность, важна ты в деле каждом -
мы страхом что угодно вам докажем!
(Доказывают.)
Декабрь 1981
БАЛЕТНЫЙ НОМЕР
С.С.
Взявшись за руки,
шли деревца
вниз по ручью
и взрослели.
Вдоль реки
они стали деревьями -
весёлый шум.
Но река разлилась
и обмелела.
Вода остановилась
и зацвела.
Чёрный балет на болоте.
Январь 1980
* * *
Смотри, как листья вертит,-
не попадут в ладонь.
А ты сыграй мне, ветер,
на тысячу ладов!
Под ветром не остынут
на чёрных якорях,
на тонких паутинах
созвездья Сентября.
От их немого света
и наш родится свет.
Наверно было Лето...
Конечно, было Лето,
раз Лета больше нет.
Холодными ручьями
уходим под снега.
Как много мы молчали!
Как долго мы молчали!
Как Осень высока!..
Октябрь 1977
* * *
Не ходите, дети в школу:
петушок попал в ощип.
И не пейте пепси-колу -
от неё уже тошнит.
Уходите спозаранку
за соседние дома.
Лист осенний - на заварку,
вместо сахара - туман,
вместо скатерти - дорога,
вместо хлеба - тишина,
вместо первого урока -
вся огромная страна.
Начало 1977
* * *
Нет на пасеке пчёл -
только солнце и ветер.
На зелёном пригорке
остатки жилья,
и заброшенный сад
одичалым наполнился светом,
и морковною травою
застыла на грядках земля.
День прозрачен и сух -
он оглох от безделья и скуки,
от незрячих камней
и от гулкого щебета птиц.
Напрягается слух,
тишина опускается в руки,
состоящая из
журавлей и синиц.
1974
* * *
Хребтовые тропы в тумане.
Девятая ночь без огня.
И сломанный компас в кармане
куда бесполезней меня.
А западный склон застывает,
но там, как и справа, беда.
Обратных дорог не бывает,
есть только дороги туда.
Присутствием вечным отмечу
взаимную тягу хребтов,
раз ветер склоняет навстречу
седые головки цветов.
1974
* * *
Снятся песни о ветре,
аксиома ветров.
От надежды и веры
не спасает любовь.
Через гулкую зелень
расставляю шаги.
Ах, какое везенье:
две руки, две ноги.
В кривизне пораженья
новый чудится бой,
начинаю движенье -
продолжает любой.
Ах, какая работа -
засыпать по ночам,
ах, какая забота -
голова на плечах.
1967
* * *
Малыш, говорю, выручи -
дай стёклышек цветных горсть.
А он говорит:"Помолчи,
ты же у меня пока гость."
Малыш, говорю, тошно здесь,
просто больше не могу жить.
А он говорит:"Дело есть -
двух бездомных псов накормить."
А я говорю:"Как же мне -
вот все меня не любят и бьют."
А он говорит:"Денег нет.
Даже на кино не дают."
Я бы, говорит, будку купил,
чтобы поделиться с тобой,
а потом из кубиком дом сложил:
хоть спи, хоть песни пой.
И пришёл бы в гости и принёс
в маленьком пакетике из-под конфет
два молочных зуба, железный гвоздь
и на любой вопрос ответ.
1971
* * *
Где-то дудочка играет.
Смерти нет.
Ветка тонкая сгорает
на огне.
А присмотришься - не ветка,
а рука.
Головёшки и головушки -
внакат.
Как приснился чёрный ворон -
расскажи.
Ничего, что голос сорван,-
не дрожит.
Кто над миром, там, над миром,
в тишине?
Ты, что ль, дудочка, зелёно
вторишь мне?
Подошли ко мне девчонка
и пацан.
Может, песня допоётся
до конца.
Ничего не остаётся
от лица.
Может, песня допоётся...
10 мая 1979
ОБУЧЕНИЕ ЗИМЕ
Гадёнышу
Мы - души игрушек,
Заброшенных вами когда-то.
Мы очень вас любим.
Когда наступает Зима,
Мы греем подушки ночами,
Мы ваши кроватки качаем,
В чужие не ходим дома.
И знаем, сквозь времени лёт,
Что все вы по-прежнему дети.
Давайте же плакать о лете
Метельную ночь напролёт.
Пусть всё начинается вновь,-
Опять мы - дружок и подружка,
Опять мы - Наташка - Андрюшка.
Мы - Вера, Надежда, Любовь.
Мы - души игрушек,
Заброшенных вами...
27 сентября 1982
ПОД ХОЛМАМИ
В.Панюшкину
Ты скажи, скажи, зачем
так придумала природа:
я дошел до поворота,
стал беспечней и звончей.
Жаль, для будущих времён
не хватает мрачных мыслей.
Небо серое - и фиг с ним,
был бы год без похорон.
Вижу берег.
Там шмели в траве дрожат.
Там друзья мои лежат
под холмами.
Под холмами.
Под холмами.
Вдоль по берегу пешком
мы уходим друг за другом,
распалённые недугом,
окрылённые тоской.
Очень хочется дойти
до последнего ночлега.
Вечный поиск человека
на коротеньком пути.
Знаю где он.
Там шмели в траве дрожат.
Там друзья мои лежат
под холмами.
Под холмами.
Под холмами.
7 июля 1971
* * *
Сегодня нету книг,
а завтра музыки не будет.
Но всё-равно горят огни:
впотьмах друг друга ищут люди
и находят.
Стают огоньки,
на смену новые возникнут
и мычанье вместо музыки,
ладони вместо книги,
и не вспомнить...
А вот они спички,
а вот береста,
и в чёрных кустах -
забытьё и прощенье.
Но вспыхнет огонь -
я сыграю "с листа
забытую песнь возвращенья"
(вращенья сухого листа).
Пока горит костёр,
узнаем лица и запомним.
Не беда, что голос стёрт.
Зато наш круг уже заполнен,
и надолго.
Февраль 1979
* * *
Когда рассвет за окнами встаёт,
когда луна и солнце - пополам,
не важно, кто кого перепоёт,
а нужно, чтоб мелодия была.
Не важно, кто кого перепоёт.
Всё жду, ищу, смотрю. А что ж я сам?
Гитара засыпает на груди.
Редеют гладкоствольные леса,
а песен кучерявых пруд пруди.
Редеют гладкоствольные леса.
На дне озёрном тихие ключи.
Их не увидишь, сколько ни смотри.
Неважно, кто кого перекричит,
важней понять, откуда взялся крик.
Неважно, кто кого перекричит.
Опять придёт шуршание стрекоз
и утоленье нежности в ручьях.
И Солнце отвечает на вопрос
и терпеливо дремлет на плечах,
и Солнце отвечает на вопрос.
Июнь 1978
ЦЕРКОВЬ
Ах, эта церковь -
в спящем золоте купола!
Ах, эта церковь -
плыла...
Ах, эта свечка,
ночь ни в полночь никак!
Ах, это вечность,
а вам - пустяк!
Дон-диги-дон-диги-дон-диги-дон
по булыжной мостовой.
Что у вас - праздник?
Или кто дразнит?
Дразнит?.. Дразнит...
Были б целы руки-ноги -
разживёмся головой.
Не темно ли на дороге?
Не хотите ли чего?
Эх, позёмка низко кружит,
на одной струне поёт.
Кто работает, кто служит,
кто подарки раздаёт.
Бросим петь, пойдём в монахи,
душу вынем из судьбы.
Вдоль дороги плахи, плахи,
и позорные столбы.
Вдоль дороги казни, казни.
- А что у вас?
- Праздник.
- Что у вас?
- Праздник...
И никто не дразнит.
И никто не дразнит...
1967 - ноябрь 1978
* * *
- Ты куда бежишь, кораблик?
Ты куда спешишь, кораблик?
Водосточная канава
не впадает в океан.
До решётки водостока -
вот и вся твоя дорога.
Кто же был способен только
на такой обман?
- Я на берег утренний,
где нет причала,
чтобы песню новую
начать сначала.
К островам бежать зелёным
и ветрам кричать солёным:
"Хэй! Паруса мои крепки!"
Я возьму тебя в ладошку
на просохшую дорожку.
Прогуляю завтра школу -
пусть от завуча влетит.
Все неведомые страны,
все моря и океаны
пробежим с тобой за сутки.
Кто нам запретит?
И на берег утренний,
где нет причала,
мы придём, чтоб жизнь свою
начать сначала.
К островам бежать зелёным
и ветрам кричать солёным:
"Хэй! Паруса мои крепки!"
Май 1978
* * *
Берега выходят в синь,
а на тех горах костры
перед временм росы
до сиреневой поры...
Поднимаю наугад
жёлтый камешек со дна.
Месяц выставил рога,
рядом звёздочка видна.
На зелёном островке
нет ни птицы, ни зверька.
Отражаются в реке
золотые облака
да усталый чёрный конь,
догоняющий закат.
Видно, очень далеко
он оставил седока...
* * *
В.Панюшкину
Далеко уходят люди,
и роса, взлетая мимо наших глаз,
опускается в цветы,
в их подземные ладони,
убегает по корням...
Ничего тут нет такого.
В каждой капле - два начала:
вверх и вниз - туда, где люди,
далеко - туда, где люди
спят подземными глазами.
Февраль 1978
ТРОПИНКА
В.К., В.О.
Твоя тропинка через жизнь мою
позаросла - чего по ней плутать.
Давай я лучше песенку спою
о том, какая может быть беда
и горе, по сравнению с которым
тропинка наша просто ерунда.
Я про неё не стал бы говорить.
Бреду в своё родное бездорожье.
Листва осенним пламенем горит.
Но снова попадаю на тропу.
Как долго остаётся подорожник...
Я по нему угадываю путь.
Начало 1977
* * *
Это я нарисовал,
это - лес,
а в лесу твоих следов
полно.
Я пройду его насквозь
весь
и рассказ свой назову
сном.
И пускай он будет вкривь,
вскочь,
дальней свежестью лесов
смят.
Рассказать вам, как молчит
ночь
не хватает голосов
дня.
Темно-синим выгнут лес
вдаль.
До конца моих живых
дней
ты мне ягодку ещё дай,
ничего не объясняй
мне.
Начало 1977
* * *
В.Ланцбергу
А радость размножается деленьем,
её осколки прячутся в траве,
и птица - помесь облака с оленем -
летит в высокий свод сомкнутых век!
Но беды остаются неделимы,
и в стон сквозной сливается весна,
и солнце опускается в долины,
желанное, в отличие от нас.
И в этот век депрессии и стресса,
где каждый третий что-нибудь поёт,
как хорошо быть сотканным из леса
и верить в удивление твоё.
Январь 1977
* * *
Виталию Шиманову
Землю лихорадит и хороводит,
кто-то там, на небе, опять в бегах.
Самолёты маленькие уходят,
чайки возвращаются к берегам,
к берегам...
Снег под тридцать градусов бьёт
и крутит,
и не попадает в ступень нога.
Самолётик маленький весь из ртути,
расплескался, канул...
А чайки возвращаются
качать причалов эхо,
дальний поезд догоняет сон.
Пусто над посадочной полосой.
1976
* * *
Когда б тебе хоть раз еще
присниться довелось,
не прячься за стволами,
не гляди на муравьёв...
Коснись хотя бы краешком
дуги моих волос,
чтоб вечер сном наполнился
до самых до краёв.
И мне не надо большего.
Представить не смогу,
как ты спокойно спишь, когда
стучатся в дверь ветра.
Рожок играет песенку
на дальнем берегу.
Я отыскал туда пути.
Приснись - и мне пора...
Декабрь 1976
МОЙ ВЕЧЕР
В.О.
Как ты за дымкой лет теперь далёк,
мой вечер!
Не думал я, что век мой над землёй
так скоротечен.
Ловлю губами полупамять
и ускользающей звездой -
твоё дыханье надо мной,
мой вечер!
Молчит ночной орган во все века.
До встречи.
Как просто зреют из сугробов облака,
ветвятся реки.
И в доме номер до минор
под однострунный приговор
прохладной песней на лицо -
мой вечер.
Был добрый берег, а вдали,
под колокольцами сверчков,
шаги рождались...
1974
* * *
Смотри, как нынче песенки игривы,-
в них нету ни сомненья, ни нытья.
Давай душить прекрасные порывы,
сознанье защитив от бытия.
Давай с тобой устроим дом веселья,
пока на нас так пристально глядят,
пирог спечём и справим новоселье,
и вон уйдём, попутчиков найдя.
И будем ныть, грустить и сомневаться,
и вновь искать заветные пути,
чтоб разуму до прошлого добраться,
до будущего сердцу добрести.
13 ноября 1985
ПРО ТРЕХ ДУРАКОВ
Набрёл на домик я в лесу,
глухом, запретном, отдалённом.
Висела кружка на гвозде,
и тихий дым летел в закат,
и три потёртых рюкзака
виднелись в полумраке,
и не было собаки.
И вспомнил я, вдруг вспомнил я,
что говорили мне друзья.
Нет, не друзья, а кто-то.
В лесу, запретном и глухом,
однажды был построен дом
для всяких идиотов.
Один из этих дураков
мог угадать, кто ты таков,
твои услышать мысли.
Его хозяин, домуправ,
который был по-своему прав,
сюда его и выселил.
Другой, какой-то был кретин:
он взглядом двигать мог графин
и дождик вызвать взглядом.
Его боялись все. И вот
он здесь живёт который год,
не двинет, что не надо.
А третий просто был лопух
и обо всём старался вслух,
и где, и как попало.
Зато, как прибыл он сюда,
спокойно стало в городах,
вслух ничего не стало.
А в рюкзаках у них трава,
чтоб не болела голова
и сердце не болело.
И сам я пробовал её,
и все мы не про то поём
и потому так смело.
Набрёл на домик я в лесу.
Была там соль, была там суть
не в горе, не в бессилье.
Три идиота пили чай
и не просили:"Отвечай",
а спрашивать просили.
Август 1975
* * *
Сыну
- А что там, за дальним изгибом тропы?
Наверно, костры зажжены?
- Там осень играет на медленной скрипке
сонату дождей затяжных...
- А что там, за праздничным днём?
Наверное, солнце лопочет по листьям?
- Там брошенный дом,
чужая земля, незнакомые лица.
- А что там, за жизнью твоей?
Я знаю, ты прожил её не напрасно.
- Там песня, тревога и горстка углей,
пятнадцать углей,
что никак не погаснут.
1974
СВЕТЛЯЧКИ
А.Д.
...А потом светлячки открыли
огонь по ночи.
И было нетрудно, и ночь
проходила мимо.
И падал в костёр мотылёк,
будто время просрочил,
и стало казаться -
всего только месяц минул.
Большие дожди в огромаднейший
дождь собрались,
большие тревоги в одну уложились ноту,
и тыщи непройденных троп
по земле разбежались,
когда светлячки открыли огонь по ночи.
Спи, мой рюкзак: не каждая ночь такая.
Выбиты стёкла во всех домах
стародавних.
Мне в полудрёме оранжевый путь
сверкает,
снова цепочка следов между городами.
Июль 1974
ТУК-ТУК-ТУК...
Младшему брату,
который не родился.
...Тук-тук - такая игра.
Умирает летний день за окном.
Это братик мой пришёл со двора,
это песенка моя - ни о ком.
Я картошки на двоих наварю,
я тропинку проложу по росе,
и вернёмся мы домой к сентябрю
или, может, не вернёмся совсем...
Тук-тук - такая игра.
Закружился за окном первый снег.
Это братик мой пришёл со двора.
Это лето постучалось ко мне.
Февраль 1973
КАРАВЕЛЛА
Серая мгла редела,
ветер листал волну.
Шла моя каравелла
в сказочную страну.
Было компасом сердце,
было тепло огней.
Вечное лето-Детство
ветер дарило ей.
...Снова бегу на берег.
Утро моё, прости.
Больше никто не верит
песням моим простым.
Январь 1973
* * *
Прилечу на рассвете,
ничего не случится со мной.
Только память о лете
тугою и тёплой волной
набежит...
Вечера посинеют от холода,
будут дальние сниться моря...
Под лазурными сводами
беды стреножены.
Сохнут сети и сказки сбываются.
Дети
смеются, когда полагается
и когда не положено...
Можно плыть далеко-далеко,
возвращаться на берег солёный.
Там друзья,
там зелёная тень,
и не знает никто,
как добраться до города,
города,
где седые деревья уснули в снегу
и дай Бог им проснуться весной,
где так холодно-холодно-холодно
в квартирах с горячей водой...
Ну, не буду. Встречай на рассвете.
Ничего не случится со мной.
Ноябрь 1972
ТАМ ДАЛЕКО...
Там, далеко, могилы заросли,
не гудят ветра...
Там, далеко,
зелёная вода,
ящерка без хвоста,
прогнивший мосток...
И, может быть, ещё жив
мой щенок...
Я не вернусь. Судьба моя проста:
дальние огни.
Я не вернусь,
зеленая вода,
ящерка без хвоста...
1971
ЦВЕТОК
В.О.
Мой цветок в начале всех дорог.
То ли незабудка, то ли василёк.
Тихая беда, понятная едва,-
жёлтый город, синий лес, зелёная вода,
серые слова.
Оленьим шагом прохожу
по прожитой тропе.
Собираю краски, чтоб отдать тебе.
Васильковый снег, чёрная молва,
жёлтый город, синий лес, зелёная вода,
серые слова.
1971
УВЕРТЮРА
Конь -
Золотая Грива,
мой конёк...
Это - Сумерки.
Покатилось Солнце
к Дальним Родникам,
а мне
так светло,
будто мы с тобой
добрели.
Конь -
Золотая Грива,
мой конёк...
Мне не встать уже.
Полетели птицы
за живой водой...
И ты уходи,
только я засну -
уходи...
1970
* * *
В облаках на просветах
Тени гибко поют.
Птицы Вечного Лета
Улетают на юг.
Гнать, держать и зависеть,
Уповать на звезду.
Опускаются выси
Ниже тронутых душ.
Неприметно, неслышно,
Только ветер и снег,
Лето, видишь, малыш мой,
Только в песне и сне...
* * *
В зелёной палатке
мы жили на Марсе,
от дома земного
ключи не найдя.
Высоко-высоко
фонарь зажигался
и ясно горел
от дождя до дождя.
И кто там на связи -
земля или ветер,
луна или солнце,
уже не понять.
Высоко-высоко
мы были в ответе
и в чёрном навете,
и в звёздных огнях.
Высоко-высоко
фонарик чудесный -
цветок или свет.
За кромкою карты
земной и небесной
дороги, которым
названия нет...
ст. м. "ВДНХ" 5 января 1984
* * *
В.Ланцбергу
Помяни меня у лета на краю,
баю-бабочкино детство-мотылёк,
баю-бабушкина песенка-баю,
я у лета на краю на землю лёг.
Не увидел, не услышал, не узнал,
помяни меня такого всё равно,
злом добро не отличишь ли от зла,
коли я тебе не близкий, не родной.
Только вечная река во мне течёт,
повороты знаю все наперечёт,
меж травою родниковою стою,
помяни меня у лета на краю.
27 сентября 1982
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ЛУЧУ
Колыбельная Лучу,
он свернулся на ладони.
Тихо-тихо в нашем доме.
Ты молчишь и я молчу.
Влажно зеркало души.
Долгий путь за нами светел.
Луч твою ладошку встретил,
песню петь мне разрешил.
Из глубокой глубины
снов, дождей и расставаний
песни тянутся словами,
а слова нам не нужны.
Октябрь 1981
* * *
Там, под землёй, светло от пара
и звёзды в пальцах кочегара
так гармоничны и чисты,
и не лопата, а гитара
кидает в топку старый стих
и, поддувала не закрыв,
он всё выводит свой мотив
о том,
о том, что дворник на углу
опять забыл свою метлу
и пишет золотым пером
о том, что люди есть кругом,
и он меж ними, как паром
гребёт...
Но на асфальте нет кругов.
Утонешь ты - придёт другой -
ему-то всё равно.
Зачем ему соседний дом,
коль сумасшедший в доме том
изобретает камертон
из лепестков живых.
В других домах погаснет свет,
а этого в помине нет
среди домов жилых...
И лишь артист, один артист,
как дворник, на ухо не чист,
как пьяный кочегар речист.
Он повторяет чей-то свист
о том,
о том...
Декабрь 1981
ЗОЛОТОЙ МОТЫЛЕК
Размечают наши души
Те, которые велят
Здесь - поправить, там - разрушить,
Здесь - поштучно, там - подряд.
И пожар пылает чёрный
И кому кого спасать
Мир, войной разгорячённый,
Стал детей в огонь бросать.
Золотой мотылёк
Выживай в огне и дыме
Мы твое узнаем имя,-
Золотой Мотылёк.
Пусть от слёз пожар погаснет
Полетишь под небом ясным,
Золотой мотылёк.
Потянулась тень разлуки
На последние глаза
Мне выкручивали руки
Чтобы песенку сказал
Кто стрелял, а кто смеялся,
Кто нагайкой бил с коня,
Но никто не догадался,
что под сердцем у меня
Золотой Мотылёк...
Конец июня 1992
Тираж 255 экземпляров
105425, Москва, а/я40
Москва 1992 - Набережные Челны 1993